ТОМАСУ ДЖЕФФЕРСОНУ ХОГГУ
Лондон,
9 мая 1811
Разве ты забыл, что «законы сочиняются не для людей чести?» Память может тебе изменить, это свойственно людям; но ужасен вывод, который ты делаешь, и я вижу, что ты в этом не признаешься. Есть вещи, в которых нельзя убедиться посредством рассуждения; насчет Ахиллеса и черепахи 1 никто не может меня убедить, хотя бы от меня и требовали в них поверить, потому что это доказано, и против доказательств мне нечего возразить. Я не мирился бы с идеей брака, даже если бы не имел доводов в подтверждение своей антипатии; но мне кажется, что доводы у меня есть. Я начну а 1а Фабер2, а как далеко зайду, суди сам. — Твое первое положение, на котором зиждется все остальное, ты и не пытаешься доказать, но основываешь его на общепринятом мнении, против которого возражали лишь немногие личности, особенно блестящие или особенно темные. Вот оно: «Наш долг — подчиняться законам нашей страны». Я это отрицаю. В таком случае добродетель не существует, а если существует, то в столь неопределенном виде, в столь изменчивом обличии, меняющемся смотря по климату, что поступок, считающийся в Англии преступлением, в Алжире оказывается не только простительным, но может быть даже похвальным; каждая река, горная цепь или морской залив являются границами между двумя разными понятиями о долге, а добродетель вынуждена приспосабливаться к обоим. В чем состоит истинная добродетель — в побуждении или в следствиях? Конечно, в первом. Чем более человек себялюбив, тем он дальше от добродетели; Если вы решили заняться реставрацией своего театра, тогда строительные люльки ZLP-630 вы найдете тут.
доказательство я предоставляю Аристотелю. Быть может, мы возьмем годвинов критерий целесообразности? — О конечно, нет3! Ждать особенно благодетельных последствий от общей реформы, мне кажется, к сожалению, невозможно. Люди в своей массе, в отличие от отдельных примеров добродетели, безнадежно испорчены, — для них законы необходимы, это не люди чести, они не воспринимают высоких понятий о добре, не способны чувствовать нежность отдельно от себялюбивого желания.