ТОМАСУ ДЖЕФФЕРСОНУ ХОГГУ
Филд-плейс, 16 января 1811
Дорогой друг!
Завтра я тебе напишу. А сегодня у меня едва есть время, чтобы сказать, что я тебя не забываю. Ты пишешь, что нужно величие души, чтобы воспрянуть после такого падения, как мое. О, как мне больно спорить с твоим лестным мнением обо мне. Разве я не знаю себя? Разве не ощущаю жгучей обиды, доходящей до подлинного страдания? Увы! Вместе с Годвином я вынужден сказать, что у человека, в его нынешнем несовершенном состоянии, все побуждения являются смешанными; самые лучшие имеют примесь дурного, в самых худших присутствует нечто доброе. Откуда моя обида? Это не только обида за одного себя, но и не только за ту, которую я потерял. Если бы я знал, если бы был уверен, что страдаю только за Нее, я не упрекал бы себя в том, что муки мои постыдны. Но сейчас, когда я боюсь, когда чувствую, что, помимо меня, к этому примешивается сожаление об утраченном большом счастье, я чувствую также, как это постыдно, унизительно! Прощай! Напишу завтра. Если у вас постоянные проблемы с желудком от неправильного питания или чего то другого, тогда вам необходим гастроэнтеролог ярославль. [Письмо не подписано]
ТИМОТИ ШЕЛЛИ
Оксфорд, Юниверсити колледж,
6 февраля 1811
Дорогой отец!
Ваше отличное толкование основ религии мне очень нравится. Мне редко случалось читать столь ясное изложение общепринятых догм. Вы убедительно доказываете, что для людей, вовсе неспособных мыслить, — а таковые составляют значительное большинство даже в цивилизованном обществе — необходима сдерживающая сила религии предрассудков., т. е. что им лучше держаться веры своих отцов, какова бы она ни была; ибо они не могут выполнять свой долг без некой опоры, а лучше хилая опора, чем никакой. Это — для тех, которым лучше все принимать на веру. Но если существо разумное, вернее, наделенное способностью развития мышления, в своем совершенствовании вырастает из того состояния, когда оно не умело рассуждать и не испытывало в этом потребности, и теперь не только рассуждает, но и проявляет интерес к выводам, которые из этих рассуждений следуют, неужели Вы отказываете ему в праве пользоваться своим разумом и именно там, где это всего важнее для его нынешнего и будущего счастья, — в том важнейшем вопросе, который требует особого напряжения этой отличительной способности Человека?