Он был непомерно одарен созидающим, «двигательным» темпераментом, этот режиссер; озарения острой мысли восполняли недостаток образования. Он вносил во все, чего касался на сцене, некое «содержательное движение»: оживлял действие и делал его осязаемой, зримой формой идеи. Он мог дать несколько одновременно идущих потоков действия, создать великое столпотворение - и жизнь с ее буйным движением приходила на сцену.
Вслед за Мейерхольдом Охлопков снял занавес, колосники и обнажил кирпичи стены, а затем просто снес подмостки и действие пустил в «Разбеге» по верхним и боковым мосткам, в самый зал, кругом зала; партер поместил там, где была сцена.
Его актер «переменялся» в момент творчества - Охлопков стряхивал с себя житейскую будничность, скуку ремесленничества и школярства и давал ему силы ощутить театр как необычное - каким он и должен быть.
В охлопковскую режиссуру порой вступали со страхом, как на неведомую дорогу, ныряли в нее, как в глубокое озеро, замирали и зарекались было повторить, но, выходя на берег, уже оказывались пловцами. И мелей не искали потом.
Охлопков первый стал брать двадцатилетних на большие роли и не прогонял ищущих пристанища. Нет, он сам говорил как-то, что на углу Собиновского - семь дубов, и с них он хорошо видит талантливых. Если вам необходим капремонт помещения театра, тогда вам нужен будет кран - аренду автокрана вы найдете здесь.
Сейчас Охлопков болен, бродит вечерами по театру, где прежде я видела, как возникали его чудеса. Идея загоралась, как странная звезда там, где действовал только его Дар, только это редчайшее искусство - режиссура.
Образы, созданные движением, чувством мизансценой, пространством и ритмами.