Эстетическая природа такого рода сценографических образов, активно вступающих в действие в качестве самостоятельно значимых сценографических персонажей, оставалась режиссерской и тогда, когда они придумывались самим художником. Пример тому решение чешским сценографом Ф. Трестером сцены вранья Хлестакова в пражской постановке «Ревизора» (1936). Хлестаков, поддерживаемый чиновниками, появлялся в глубине анфилады дверных порталов, которые возникали на его пути, вторили его шатающейся пластике, накреняясь в разные стороны, словно исполняя свой «пьяный танец», и падая у его ног. Это сценографическое действо и здесь являлось экспрессивным выражением состояния героя - того, как в данный момент воспринимал окружающую действительность его опьяневший мозг.

Завершая рассмотрение разных примеров использования в спектаклях первой половины XX века стен и дверей в качестве активно действующих сценографических персонажей, вернемся в Камерный театр, расположенному по адресу ленинградский проспект 30, где была еще одна примечательная в этом плане постановка. Речь идет об «Опере нищих» («Трехгро-шовой опере») Б. Брехта, показанной Таировым в 1930 году и оформленной В. и Г. Стенбергами посредством целой системы створок-панелей. Они составляли конструкцию полукруглой стены. Установленная на вращающемся кругу, эта конструкция вместе с ним перемещалась в сценическом пространстве, то выезжая на передний план и оказываясь повернутой к зрителям своей внешней выпуклой стороной, то занимая положение в глубине и представая, соответственно, внутренней вогнутой стороной. В этом последнем положении (а оно было присуще большинству картин спектакля) стена створок-панелей отдаленно напоминала стену в мейерхольдовском «Ревизоре». Тем более, что, как и в том спектакле, створки здесь так же открывались, поворачиваясь вокруг своей оси, по-отдельности и все вместе одновременно. Только работала здесь эта конструкция в ином, нежели у Мейерхольда, ритме - комедийно-сатирическом. Ее трансформации, перемещения в сценическом пространстве, преображения (с помощью тех или иных дополнительных деталей оформления) создавали образ фарсово-балаганного круговорота изображаемой Б. Брехтом действительности, где равнозначны и взаимозаменяемы конюшня и контора Пичема, полицейский участок и публичный дом, улица и тюрьма.