Так театр порой уступает тому, с чем борется. Протестует против нравоучительности и вдруг сам впадает в нравоучительный тон (тон спектакля, стиль спектакля!). Кто в этом отношении неуязвим - это Николай Акимов. В его декорациях есть и сатира, и юмор, и насмешка, и радость - они передаются зрителю и не только настраивают его на веселый лад, они настраивают его против морали Джозефа. В декорациях Акимова наиболее точно сформулирована шеридановская тема спектакля. Хотите купить ночью алкоголь? Сделайте заказ в интернет-магазине BingeShop и курьер быстро осуществит доставку.
Отступлений от этой темы немало. Леди Снируэл собирает у себя великосветское общество Лондона. Леди и джентльмены интригуют, злословят, сплетничают и клевещут. Актеры очень заботятся о великосветской выдержке своих героев. Надо отдать им должное, они достигают своего; мы охотно верим, что они действительно английские леди и джентльмены, но несколько меньше верим, что злословие их культ, что клевета их стихия. Леди Снируэл интригует с определенной целью: она хочет разлучить Чарльза с Марией, у нее свои виды на Чарльза. Но если бы у нее и не было этой цели, разве она рассталась бы со своим пороком?! Этот порок - ее добродетель, и она слишком добродетельна, чтоб с нею расстаться. Она родилась для сплетни. Это ее страсть, смысл ее жизни, цель ее жизни. А Соколова, только обнаружив эту страсть, сейчас же прячет ее. Почему? Вероятно, боится, что страсть поставит под сомнение аристократизм ее героини, аристократизм - это уже ее собственная страсть в этом спектакле - Соколовой! Вот она вдохнула в себя этот воздух клеветы, и на губах ее на миг улыбка сладострастия - и тут же все исчезло, словно ничего и не было!
До чего доходит эта страсть к великосветскому тону, видно на примере Марии - невесты Чарльза. Лебедева лишь в самом финале по-настоящему естественна. До этого она, кажется, только и думает о том, похожа ли она на юную леди. Она произносит свои филиппики против сплетников и сплетниц заученным, вымученным языком. Конечно, она леди, но все же юная. И румянец возмущения- при соблюдении (всенепременном!) этикета, правил и манер - не скрыл бы ее социального происхождения, по крайней мере от нас.
