«Возвращение в себя» совпадает с каждым актом «вживания», - оно все более насыщается скрытой образной энергией, - тайным, отстраненным, перекодированным на язык искусства переживанием чужого горя: может быть, трагически дрогнувшей нотой, медлительной и скорбной интонацией и т. п. Словом, в отличие от ортеговского «четвертого» персонажа бахтинский художник дистанцируется от «объекта» в момент слияния с ним и как раз по этой счастливой причине «тайно» удерживает в кругозоре «человечность».

Не исключено, что в концептуальных построениях «Автора и героя...» как-то учитывается и чеховская художественная «методология», хотя конкретных исследовательских адресований к ней, как, впрочем, и вообще к Чехову, в этой работе нет. Между тем - по мотивам принципиальным - «дистанцирования» вне «вживания» зрелый Чехов творчески не приемлет, а «серийные» версии «холодности», «равнодушия» и даже элементарной («издевательской» - и такое бывало) невовлеченности его в судьбы персонажей едва ли тянут на литературоведческую серьезность. Медицинская практика, - да и только ли она! - достаточно неласково растолковывала молодому доктору, сколь губительно чистое «отодвигание» от человека. В том-то и дело, что от человека отодвинуться вообще невозможно, мы социально сращены, словно сиамские близнецы; от чего-либо в человеке - да. Человек - это «весь человек». То есть человек с человеком. Любая попытка урезать эту смысловую полноту - редуцировать ее к частным моментам - изначально амнистирует идеологические манипуляции различными атрибутами человеческой целостности (например, национальность, специальность). Любите ходить в театр? Не забудьте взять с собой бинокли для театра. С их помощью вы сможете в деталях рассмотреть игру актеров и их наряды.

«Вживание» без утраты собственной экзистенции - это и есть внутреннее «дистанцирование» вне пространственных координат. «Вживаясь» в другого, сливаясь с ним, Чехов диалогически не теряет в нем своей уникальности, - в безысходном его стоне слышит свой голос сострадания и милосердия без собственных - своих же - субъективных «шумов». Но и «отодвигаясь» от другого, он не покидает его, не упускает из виду его уникальности.